Что же прикажешь нам, Отче, делать

Свято-Троицкий Данилов монастырь
в Переславле-Залесском.
7. Что же прикажешь нам, Отче, делать.

Скоро, по настоятельным просьбам влиятельных лиц и братии, преподобный Даниил принимает архимандритство в Горицкой Успенской обители (в тот период являвшейся главным, крупнейшим и влиятельнейшим монастырем города Переславля-Залесского). Но при этом он пророчески замечает боярам Челядниным:

«Да будет вам известно, что хотя вы и принудили меня сделаться архимандритом, но не до конца я останусь в этой должности».

Братия Горицкого монастыря поклонилась новому настоятелю и изъявила готовность слушать его и во всем повиноваться ему. Тогда преподобный сказал: «Господа мои, отцы и братья! По благодати Божией и вашему хотению, я, худейший и грешнейший из всех людей, стал вашим наставником. Если угодно вашей любви, предложу вам поучение. Если так захотите делать - будете истинными слугами Божиими и наследуете жизнь вечную. Вы знаете, господа мои, сколько лет странствия моего земного вы берегли меня в этой обители и ничем не огорчили меня, хотя я и не был вашим начальником. Теперь же молю вас и советую вам переме­нить ваш старый обычай, с которым вы сжились, так как при нем нельзя быть в обители ни чину, ни уставу».

«Что прикажешь нам, отче, делать?» - спросили братия. Даниил ответил: «Знаю, что вы привыкли выходить из монастыря без благословения настоятеля на рынки и в дома мирян. Там вы пируете, проводите ночи, а иногда и многие дни, и ненадолго приходите в монастырь. Теперь вы, братия, без нашего благословения из монастыря никогда не выходите, ни по какой надобности, в мирских домах не ночуйте, пьянства уклоняйтесь, в храм являйтесь к началу всякой службы. Есть у вас при каждой келье баня, а инокам не следует обнажаться и творить угодное плоти. Немедленно разберите бани и живите по-монашески. Я заметил: на праздники вы сзываете в кельи ваших родственников вместе с их женами и детьми. У вас часто ночуют мужчины и женщины с грудными детьми и другие гости многие дни. Молю вас, братия, чтобы подобное бесчинство было остановлено. Пиров у себя в келлиях не устраивайте. Женщин не только не оставляйте у себя на ночлег, но и совсем на допускайте в кельи, хотя бы и близких родственниц. Кельи у вас большие, с высокими подъемами и лестницами, как у вельмож и начальников, а не как у смиренных монастырских насельников. И вы, братия, перестройте свои кельи сообразно иноческому смирению».

Братия пообещали исполнить все требования Преподобного, хотя им трудно было расстаться со старинным русским обычаем париться, но решились они разобрать бани. Как ни тяжело казалось им удалить от себя родных и друзей и прекратить застолья, однако они послушались подвижника и в этом. Бессмысленным и невозможным казалось им перестраивать кельи, но не посмели они перечить новому избранному наставнику. «Сами мы навлекли на себя все это, - тайно сетовали монахи, - не ожидали мы, что разорит Даниил наши обычаи и положит конец своеволию. Ведь он прекрасно знает все наши недочеты и, с Божией помощью, не попустит, чтобы продолжалось нарушение устава».

Один из братии, Антоний Суровец, после этого собрался духом и перед всеми исповедовал тяжкий, ранее скрываемый грех: «Разлучил ты нас с миром, теперь и я разлучусь с пагубным обычаем своим».

«Его покаянию всем нам следует подражать, - кротко заметил братии Преподобный, - так как сей брат не устыдился исповедовать перед всеми греха своего».

Не силой и суровостью воспитывал, образумливал преподобный Даниил братию, а кротостью и духовной любовью, всем подавая пример чистой жизни и глубокого смирения.

Однажды некий московский вельможа пришел в обитель познакомиться со знаменитым проповедником и наставником и встретил Даниила, который в худой рясе копал яму для монастырской ограды. Боярин спросил Даниила, дома ли архимандрит. «Ступай в монастырь и там найдешь отдохновение и все необходимое для души, - отвечал Преподобный, - а архимандрита не ищи - он человек непотребный и грешный». Вельможа подивился укорам против архимандрита и пошел в обитель. Даниил же опередил гостя и, приготовив все необходимое для достойной встречи, тепло принял боярина и угостил радушно. А затем и отпустил с подарками и словами назидания. Немало был поражен гость трудолюбию подвижника и пошел домой, благодаря Бога, что не оскудела Русская земля людьми, великими духом. Многие из вельмож приходили к Преподобному за утешением и назиданием. Нередко просители приносили в монастырь богатую милостыню, а порой и сами становились ее иноками.

Не более года оставался преподобный Даниил настоятелем Горицкой обители. Управление двумя монастырями тяжело было для благочестивого и ревностного старца. Сердце его, главным образом, стремилось к вновь устроенной им Всехсвятской (как она тогда называлась) обители, которая особенно нуждалась в его руководстве и попечении. На ней он и сосредоточил все свое внимание. И Господь не оставил старца Своею помощью.

В 1510 году в Переславль пожаловал великий князь Василий Иоаннович со своей благоверной супругой, великой княгиней Соломонией. Здесь, в Переславле, в Горицком монастыре, как и во многих других городах и обителях, молились они о даровании наследника. Видя благоговение Даниила, скромную простоту иноков, великий князь одарил братию милостынею и установил хлебную дачу на каждый год.

Проникшись большим почтением к Преподобному, царственный гость сажал Даниила с собой рядом, беседовал с ним долго и «отведал с великой княгиней монастырского хлеба и кваса, а квас тот вельми прост был».

О квасе том стоит рассказать особо. Однажды монах-келарь, желая угодить братии, без спроса выдал на приготовление кваса жита сверх установленной нормы, чтобы питие было гуще и слаще. Квас получился горьким и нестерпимо кислым. Даниил сделал выговор ослушнику и приказал лить воду в квасное сусло до тех пор, пока в монастырском колодце не кончилась вода. «Что же это за квас получится?!» - роптала недовольная братия. Преподобный же помолился Богу и благословил квас, и его молитвами множество воды превратилось в квас сладкий и с приятным запахом. И все с удовольствием вкушали напиток, который казался пьющим его неизменно свежим. То же случалось и с пищей: самые простые кушанья по благословению Данилову представлялись сладкими и полезными, а больные, с верою пившие братский квас, выздоравливали.

Второй раз великий князь был в обители в 1523 году. Увидев храм обустроенный, новую трапезную и число братии умножившееся, он любовался благолепием церковным и повелел каждый год давать монастырю сугубую (двойную) хлебную дачу.

В третий раз великий князь был в монастыре в 1525 году и слушал в нем вечернюю службу. Услышав, что на ектениях поминают игумена Иова, а не Даниила (он тогда жил еще в Горицком Успенском монастыре), великий князь сказал: «Перейди в свой монастырь и живи там. На ектениях вели настоятелем поминать себя и устрой братское общежитие. О потребах же не скорби, я сам буду заботиться об обители».